Было бы всё менее трагично, если бы у тебя просто получилось вдохнуть полной грудью. Вся проблема и сосредоточена в том, что вдохнуть не получалось. Ну вот никак, т.е.совсем. Легочной мешок висел сдувшийся, измочаленный, безлико-рябой, серовато-мутный. Измученный долгой и безуспешной борьбой за жизнь. Мышцы напрягались, бились под цианичной кожей, напрасно растрачивая последние запасы энергии. Судорожные попытки вдохнуть перерастали в хрипы, свистящими и хлесткими звуками мучавшие всех, находившихся в маленькой, высветленной до отсутствия малейшей тени, палате. Свет в этой палате напоминал освещение в операционной – белое, безликое, сводящее челюсть. Было холодно и мучительно-стыдно ровно и спокойно дышать рядом с этим измученным человечком, мечущимся по кровати.
Закрыть глаза. Почувствовать уверенный свет лампы на своём лице, руках. Для полноты образа не хватает многого: хирургического костюма на мне, перчаток на моих руках, спокойного блеска стерильных инструментов, разложенных на зеленых или белых салфетках.
Глаза распахнусь по своей воле, резко сузились зрачки, и из-за этого потемнело перед глазами. Поплыла куда-то с трагичным звуком яркая палата, вместе с больным, посетителями…
Больной. Так говорить совершенно нельзя, проходили в университете и повторяли сотни раз. Но любой медик сталкивается с проблемой: а как же называть такого человека?! Ведь он и правда болен, посмотрите же!
Рыжие вихрастые волосы, слипшиеся от пота, висели клочьями, лезли в глаза, а у парня даже не было сил отбросить мокрые пряди с лица. Он с яростью сражался сам с собой, своим организмом и чем-то чужеродным, затаившимся в левой доле легкого. Каждых вдох в первую очередь давал силы затаившемуся паразиту, мальчишка проигрывал стремительно и неумолимо.
Вот! Мне не хватало скальпеля в пальцах, которые уже не первый час пытались обвить удобную, хоть и не существующую, ручку. Привычка решать все видимые мной страдания людей с помощью хирургического вмешательства терзала крепкими зубами и костлявыми пальцами.
Время моей практики перевалило уже за второй десяток лет. Опыт хирургических вмешательств мог поразить любого человека. Звание военного боевого хирурга обязывало к столь обширной практике. Приходилось касаться острым скальпелем кожи разных оттенков, перепиливать кости, сшивать сухожилия, тампонировать раны.
Но я не смог бы коснуться посеревшей кожи мальчишки, надавить сильнее и открыть завесу в темноту хрупкого тела. Даже смотреть на лицо с заострившимися чертами было невозможно, любой взгляд словно бы обжигал разъяренным паром хрупкую роговицу.
Верите ли Вы в хрупкость человеческого тела? Не важно, тело ли новорожденного или олимпийского чемпиона по метанию ядра. Малейший недостаток, ошибка, сбой – приведут к кошмарным последствиям: приступу, коллапсу, прекращению жизни. Иногда можно предотвратить многое, вовремя пропив курс лекарств или подписав согласие на удачное хирургическое вмешательство. В некоторых же случаях остается только наблюдать…
